Часть вторая
Цивилизованая
Австралия
Глава 1
http://thelifeafterjapan.blogspot.com.au/2012/05/chapter-i.html
Глава 2
http://thelifeafterjapan.blogspot.com.au/2013/02/2-1932.html
Глава 3
http://thelifeafterjapan.blogspot.com.au/
Глава 4
Сложно представить, что столь громадная территория, какой несомненно
является Австралия, могла оставаться незамеченной вплоть до современности, но
так оно и было. Именно так. За двадцать лет до открытия Сиднея, никто, по
большому счету, об Австралии не знал.
На протяжениипочти трехсот лет
исследователи искали предположительно существующий где-то южный континент – Терра
Австралис Инкогнито – массивный кусок суши, который должен был хоть в
незначительной мере уравновешивать материки северного полушария. Однако все
попытки оканчивались одиним из двух нижеследующих исходов: первый – они находили
ее, но неосознавали этого, второй - они не находили ее.
В 1606 году испанский
мореплаватель Луис Ваэс де Торрес, стартовав от берегов Южной Америки, пересек
Тихий океан и прошел через узкий канал ( именуемые теперь Торрес Стрейт),
который разделяет Австралию и Новую Гвинею, не имея не малейшего представления,
что то, что он только что проделал сопоставимо разве что с прохождением сквозь
игольное ушко. Через 36 лет на поиски
неведомой Южной Земли был отправлен голландец Абель Тасман, он умудрился пройти 3218 километров вдоль южного берега
Австралии, даже не предполагая, что Южная Земля лежит за горизонтом по левую руку.
В итоге он наткнулся на Тасманию ( которую он назвал Земля Ван Деймена, в честь
генерал-губернатора Ост-Индской компании) и, пройдя далее, открыл Новую
Зеландию и Фиджи, но это путешествие сложно назвать успешным. В Новой Зеландии
маори[1]
поймали и съели нескольких из его людей – а это совсем не то, что хотелось бы написать в отчете, кроме того, ему не удалось найти никаких
богатств. На обратном пути он прошел мимо северного берега Австралии,
окончательно отчаявшись к тому моменту, он не обратил внимания на видневшуюся
землю.
Но нельзя сказать, что Австралия
не знала ноги европейцев. С начала 17 века и далее мореплаватели изредка
достигали северных или западных берегов Австралии, хотя в большинстве случаев
причиной остановки было то, что они садились на мель. Эти ранние посетители
даже оставили имена на карте: мыс Люэн, архипелаг Дампиер, острова Абролхос, но
они не видели оснований задерживаться в столь неплодородно пустынном месте, и,
оставив Австралию, следовали дальше. Они знали, что в этой части планеты что-то
есть - либо земля наподобие Новой Гвинеи, либо группа небольших островов
наподобие Восточной Индии - это бесформенное образование они именовали Новой
Голландией, но никто не догадался сопоставить его с разыскиваемым южным
континентом.
Из-за этих беспорядочных и
случайных визитов, никто не знает, когда Австралия была впервые замечена
европейцами. Самый ранний визит был зарегистрирован в 1606 году, когда группа
голландских мореплавателей под командованием Уиляма Янса, или Янзона, ненадолго
высадилась на северный берег Австралии ( и тут же спешно ретировалась под напором
копий австралийских аборигенов), но есть основания предполагать, что у Янзона
были предшественники. Пара португальских пушек, датированных не позднее чем
1525 годом, были обнаружены в 1916 году на островах, именуемых Каронадскими и расположенными
на северо-восточном побережье. Те, кто их там оставил, вполне могли быть
первыми европейцами, которые забрались так далеко от дома, но об этом эпизоде
нет никаких упоминаний. Еще более интригует карта, составленная португальцами и
датированная примерно тем же периодом, которая не только отображает огромный
массив земли на том самом месте, где находится Австралия, но и рельеф
восточного побережья, которое считаетлось неизвестным еще в течение 200 лет.
Получается что, когда в апреле
1770 года лейтенант Джеймс Кук и его команда увидели юго-восточный уголок
Австралии с борта «Индевор» и, следуя береговой линии, прошли 29000 километров
до северного полуострова Кейп-Йорк - это не было, по большому счету, открытием.
Хотя путешествие Кука и было
бесспорно героическим, цели его были весьма тривиальными. Ему нужно было пройти
полмира, чтобы произвести замеры во время прохождения Венеры по диску Солнца.
Эти замеры, после сопоставления с аналогичными замерами, производимыми из
другой точки мира, позволили бы астрономам вычислить расстояние от Земли до
Солнца. Это не было сложной задачей, но правильность ее выполнения была очень
важна. Попытка, замеров проводимая до этого, восемь лет назад, провалилась, а
следующая возможность представлялась только через 105 лет. К счастью для науки
и для самого Кука, погода стояла ясная и замеры были выполнены без особых
задержек и затруднений.
Теперь Кук был свободен и мог
отправится на выполнение своего второго задания – провести разведку в Южных
Морях и привезти от туда что-нибудь интересное для науки. Для этих целей с ним
путешествовал выдающийся, богатый и юный ботаник по имени Джозеф Бэнкс. Назвать
Бэнкса увлеченным коллекционером – означало бы позволить себе смехотворно
принизить масштабы его страсти. За время нахождения «Индевора» в пути -
трехлетний период - он собрал около 30000 образцов, включая по крайней мере 14000
ранее невиданных растений, и одним махом увеличил коллекцию известных миру растений
на двадцать пять процентов. Бэнкс привез так много материалов, что все шкафы
Музея Естествознания в Лондоне были забиты его экспонатами, которые были задокументированы
только спустя 220 лет. В эту же экспедицию стало возможным обойти вокруг Новой
Зеландии и убедится, что она представляет собой два острова и не является
частью мифической Южной Земли, как оптимистично полагал Тасман. Это были во
всех отношениях отличные результаты, и мы можем предположить, что, когда
«Индевор» встал на обратный курс, там царила атмосфера праздника.
Спустя три недели после того как
«Индевор» покинул Новую Зеландию, 19 апреля 1770 года, лейтенант Захари Хикс при
виде суши, которая оказалась юго-восточным уголком Австралии, заорал: «Земля по
борту!»- для «Индевора» и его экипажа это было очередным звеном в цепи везений.
Кук назвал мыс в честь Хикса ( теперь мыс носит название мыс Эверарда) и
повернул корабль на север.
Земля, которую они обнаружили,
была не только массивнее, чем они предполагали, но и сулила, обещанные
богатства. Восточный берег по всей его протяженности был зелен, имел хорошее
водоснабжение, был изрезан заливами с удобными подходами для стоянок – это было
несопоставимо с тем, что описания говорили о Новой Голландии в других ее
точках. Кук записал: «Земля выглядит очень обещающе: холмы, хребты, равнины и
долины покрыты большей частью травой... Хотя много и деревьев.» Это совсем не
походило на описание бесплодных и суровых просторов, задокументированных
другими открывателями.
Четыре месяца кряду они
продвигались вверх не север. Они высадились в местечке, которое Кук назвал
Ботанический залив; корабль сел на мель в районе Большого Барьерного рифа, и в
итоге, после срочного ремонта, обогнул самую северную точку Австралии – мыс
Йорк. Вечером 21 августа, спохватившись, он высадился на берег острова Позешн,
водрузил флаг и провозгласил восточный берег территорией Великобритании.
Это было выдающимся достижением
для сына работяги из Йоркшира, прослужившего во флоте до совершения этого
открытия, в почтенном возрасте 27-ми лет, только тринадцать лет, который, к
слову сказать, до достижения восемнадцати лет даже моря не видел. Он вернется к
водам Тихого океана еще дважды и с еще более грандиозными миссиями, в последнем
своем плавании он пройдет семьдесят тысяч миль до того, как его убьют ( и,
возможно, съели) коренные жители Гаваев в 1779 году. Кук был выдающимся
навигатором и скрупулёзным наблюдателем, но во врем своего первого путешествия он
совершил одну серьезную ошибку – он принял сезон дождей за сухой сезон, что привело
к тому, что он принял Австралию за более
гостеприимную страну, нежели она есть на самом деле.
Последствия этого недоразумения стали
очевидны, когда Британия потеряла свои американские колонии, и решив, что нуждается в новых землях для
своих менее желанных поданных, обрушила свое внимание на Австралию. Абсолютно
восхитительно то, что это решение было принято даже без всяких попыток
вторичной проверки. Таким образом, когда эскадрилья из пятнадцати кораблей с
капитаном Филлипом Артуром во главе – позднее почтительно именуемая Первой Флотилией
– поставив паруса, отчалила из Портсмута в мае 1789 года, полторы тысячи
человек, волею судеб оказавшихся под покровительством Филлипа Артура, отправились,
чтобы положить начало колонии в нелепо удаленном, фактически неизвестном месте,
куда нога европейца ступала всего лишь раз, и то мимолетно, и было это семнадцать
лет назад.
Никогда ранее такое огромное
количество людей не перевозили так далеко и с такими затратами, и все для того,
чтобы заключить их в тюрьму. По современным меркам (на самом деле, по любым
меркам), их наказание было до смешного непропорционально их преступлению.
Многие из них были мелкими воришками. Британия не столько пыталась обезопасить
себя, исключив преступников, сколь избавиться от нищебродов. Основная масса
была отправлена на край света из-за кражи какой-нибудь сущей безделицы. Один
несчастный был пойман на краже двенадцати саженцев огурцов. Другой неосмотрительно
положил себе в карман книгу под названием «Краткий отчет о процветающем острове
Тобаго». Основная масса преступлений была вызвана полным отчаянием или неумением
обуздать искушение.
В целом термин «транспортация»
подразумевал семилетние наказание, но так как провизии хватало только на
путешествие в одну сторону, лишь немногие могли надеяться на то, что смогут
насобирать денег на обратный билет – транспортировка в Австралию фактически
была пожизненным заключением. Но с другой стороны, времена тогда были суровые. В
конце 18 века в Британии статуты - сборники прецедентов - пестрили смертными
казнями: вас могли повесить за одно из двухсот тысяч деяний, в число которых входило
столь немыслимый проступок, как «выдавать себя за египтянина». При таком раскладе
ссылка в Австралию была достаточно гуманной альтернативой.
Путь от Портсмута занял 252 дня -
восемь месяцев -за это время эскадрилья прошла в открытом море 24140 километров
( что намного больше, чем фактически требуется; произошло это потому что корабли,
ловя попутные ветры, шли зигзагами). Прибыв в Ботанический залив, они
обнаружили, что он не был тем гостеприимным пристанищем, которое им сулили. Его
открытое местоположение делало его опасной стоянкой для кораблей, к тому же, отряд,
осмотрев берег, не обнаружил ничего кроме песков, топей и мух. Один из членов
партии озадачено писал: «Мы не смогли обнаружить в Ботаническом саду лугов,
которые описывал господин Кук.» Описание, которое составил Кук, скорее
напоминало английский пригород – пейзаж, располагающий к игре в крикет и
пикникам. Определенно, он видел этот залив в другой сезон.
Пока они стояли и размышляли о той
незадачливой ситуации, в которой оказались, произошло еще одно курьезное
совпадение, которыми столь изобилует история Австралии. На восточном горизонте
появились два корабля, и они вскоре присоединились к ним, пришвартовавшись в
заливе. Корабли шли под командованием добродушного француза, графа Жан-Франсуа
де Лаперуза, он возглавлял двухгодичную экспедицию по Тихому океану. Если бы
Лаперуз прибыл к берегам залива немного быстрее и объявил Австралию французской
территорией, то он мог бы спасти страну от двухсот лет английской кухни. Но он
опоздал, поэтому он с благородством, свойственными тому столетию, признал свой
незадачливый промах. Выражение лица Лаперуза, когда Филлип объяснял ему, что он
со своей командой прошли 24140 километров, чтобы основать здесь тюрьму для
людей, которые попались на воровстве ленточек, кружев, саженцев огурцов и книг
о Тобаго, должно быть достойным того, чтобы остаться в анналах истории, но увы
– в записях это не отражено. Во всяком случае, после небогатого на события
отдыха в Ботаническом заливе, он вновь вышел в море, и больше его никто не
видел. Немногим позже два корабля под его командованием и все, кто были на борту,
исчезли во время шторма неподалеку от
Новых Гебридов[2].
Тем временем Филлип в поисках
более благодатного пристанища провел свою эскадрилью до следующего залива,
который был отмечен Куком, но не исследован, и прошел между сланцевыми скалами
на входе в него. Так он открыл один из самых замечательных заливов мира. В том месте,
где в настоящее время находится Серкюла Квей, он бросил якорь и основал город.
Было это 26 января 1788 года. Этот день остался в истории как день Австралии.
Откуда взялись названия – это одна
из пустячных, но интересных загадок Австралии периода ее освоения. Кук назвал
восточное побережье Новым Южным Уэльсом, и теперь никто не может понять почему,
он так сделал. Хотел ли он подчеркнуть, что эта земля будет новым Уэльсом на
юге, или же просто новая версия Южного Уэльса? Если второе, то почему он взял
именно Южный Уэльс, а не весь Уэльс? Никто теперь не сможет ответить на эти
вопросы. Что доподлинно известно, так это то, что у него не было никаких
привязанностей ни к Южному Уэльсу, ни к каким бы то ни было другим частям
Уэльса.
«Сидней» - тоже интересное
название. Филлип намеревался назвать так только бухту. Город он хотел назвать
Альбионом, но название не прижилось. Нам известно в честь кого Сидней был
назван – Томаса Тауншенда, 1-го виконта Сиднея, который занимал должность
министра внутренних дел и министра колоний, и был непосредственным начальником
Филлипа. Загадкой остается, почему Тауншед выбрал для себя титул виконта
Сиднейского. Ответ умер вмести с ним, да и титул просуществовал не на много
дольше – он прекратил свое существование в 1890 году. Залив официально был
назван портом Джексона ( это название он носит и по ныне) в честь адмиралтейского
судьи – Джорджа Джексона, который отказался от своего имени, чтобы получить
наследство от эксцентричных родственников, и закончил свою жизнь под именем
Дукета.
На тысячу человек, которые
высадилась на берег, приходилось 700 заключенных,
а остальные были моряки и офицеры, члены офицерских семей, губернатор и его
окружение. Сколько прибыло в числе каждой группы – нам неизвестно, да это и не
имеет значения. Теперь все они были заключенными.
Если выразиться помягче, то это было странное сборище людей. В группу
входили мальчик девяти лет и восьмидесятидвухлетняя старуха, врядли их можно
назвать людьми, с которыми вы захотите разделить трудности. Несмотря на то, что
в Лондоне было отмечено, что наличие определённых видов профессий необходимо в
столь удаленном уголке, в результате никто не принял это к сведению. В группе
не было специалистов по естественным наукам, животноводству и ни одного
человека, который бы разбирался возделывании сельскохозяйственных культур в
жестких климатических условиях. Заключенные были беспомощны в отношении почти
всех практических аспектов жизни. Среди семисот человек был всего один опытный
рыбак и не более пяти человек, понимающих строительное дело. Филлип, судя по
воспоминаниям, был природно честным, добрым человеком с ровным характером, но
его ситуация была безнадежной. Оставшись один на один с природой и растениями,
которых он никогда не видел и даже не слышал о их существовании, он в отчаянии
писал: « У меня нет ни то что ботаника, но даже знающего садовода.»
И так как у них не было особо
выбора, то они смело делали лучшее, из того, что можно было сделать в данной
ситуации. Несколько партий были отправлены в глубь материка, чтобы посмотреть,
что там (ничего стоящего внимания там не было); губернаторская ферма была
заложена в бухте, откуда открывается вид на весь залив, в месте, где сейчас
расположен ботанический сад, были предприняты попытки установить дружеские
отношения с местными жителями. «Индейцы», как их по началу называли, были
поразительно непредсказуемы. В целом, они были приветливы, но время от времени
нападали на поселенцев, отправившихся на рыбалку или на сбор провианта. За
первый год было убито семнадцать поселенцев, кроме того были и раненные,
включая самого губернатора Филлипа, который направился побеседовать с
аборигенами в заливе Мэнли, и с удивлением обнаружил, что копье вонзилось ему в
плечо и прошило его насквозь (впрочем, он выжил).
Почти всё было против них. У них
не было непромокаемой одежды, чтобы спасаться от дождей, и не было цементного
раствора, чтобы строить жилища, не было плугов, чтобы обрабатывать землю и не
было домашнего скота, чтобы тащить за
собой плуг, которого у них тоже не было. Земля выглядела так, как будто на нее
было наложено проклятие вечного бесплодия. Те немногие ростки, которым удавалось
пробиться сквозь неплодородную почву, под покровом ночи крали матросы или же
сами заключенные. На протяжение десятилетий обе группы нуждались не только в
еде, но и буквально во всех обыденных предметах обихода, которые только можно
себе представить: обуви, одеялах, табаке, гвоздях, бумаге, чернилах,
непромокаемой ткани, сёдлах - и все это они должны были делать сами. Солдаты
делали всё, что в их силах, чтобы оценить имеющиеся в наличие ресурсы, но
большинство из них, когда их отправляли на поиски, или когда они что-либо
обнаруживали, даже не имели представления о том, что они ищут. Историк Глен
МакЛарен цитирует доклад солдата, которому было поручено обследовать бассейн
реки Хантер. Солдат обнадеживающе пишет: «Земля черная, но при этом перемешана
с песком или с какой-то еще субстанцией. Рыбы много, и потому как она
выпрыгивает из воды, я могу предположить, что это форель.»
Строительство затруднялось и тем,
что оно должно было опираться на заключенных, у которых отсутствовала
преданность идее и которых ничего кроме своих проблем не интересовало. Те, кто
похитрее, быстро научились увиливать от сложных заданий. Один малый, по имени Хатчинсон,
наткнулся на приборы, которые лежали упакованные в одном из складов, и сумел
убедить всех, что он знает всё, что необходимо знать о красителях; в течение
месяцев проводил он замысловатые эксперименты с мензурками и весами, до тех пор
пока не стало очевидным, что он не имеет ни малейшего представления о том, что
он делает. Когда заключенные не могли обмануть своих надзирателей, они
обманывали своих собратьев. Годами среди заключенных процветала нелегальная
торговля картами, на которых был указан путь до Китая, их, как правило,
впаривали новичкам. До шестидесяти человек за раз сбегали в плену веры в то,
что чудесная, богатая земля находится где-то там на противоположном берегу
неопределенно удаленной реки.
К 1790 году губернаторская ферма
была заброшена, и поселенцы зависели от продовольствия, приходящего из Англии,
которого приходило все меньше. Дело было не только в сокращении объема
провианта, но и в том, что когда он достигал Австралии, он был уже годами лежалый
и практически несъедобный: рис был полностью поражен паразитами, как Уоткин
Тенч придирчиво заметил «каждая рисинка двигалась сама по себе». Кризис достиг
пика, когда однажды утром они проснулись и обнаружили, что половина из десяти
имеющихся коров исчезла в неизвестном направление; никто их после этого не
видел. Поселение было на грани исчезновения.
Иногда их беспомощность достигала
масштабов комичной привлекательности. Когда аборигены убили заключенного по
имени Мак Энтаре, губернатор Филлип в нехарактерном для него бешенстве (это
произошло немногим позже того, как он получил ранение) отправил банду моряков с
карательной экспедицией и приказал привезти назад шесть голов – любых голов.
Моряки бродили по лесу в течение нескольких дней, но смогли поймать только
одного аборигена, который был дружен с поселенцами и его отпустили. В итоге,
они никого не поймали, и история была потихоньку забыта.
После четырех лет на поселении утомленный
всем этим Филлип согласился отбыть домой в Бас. Помимо того, что он является
основателем Сиднея, за ним числится еще одно выдающиеся достижение. В 1814 году
он умудрился выпасть из кресла-коляски в окно, в результате чего он и умер.
[1]Маори – кореное население Новой Зеландии.
[2]В 1980 году Новые Гибриды были
переименовыны в Республику Вануату, тихоокенское государство в южной части
Тихого океана. Республика представляет собой архепелаг, который состоит 83
островов. Самые близлежайшие государства республики – Соломоновы Острова(170
км) и Новая Каледония(230 км).
No comments:
Post a Comment